Неточные совпадения
Из-за двери еще на свой звонок он услыхал хохот мужчин и лепет
женского голоса и
крик Петрицкого: «если кто из злодеев, то не пускать!» Вронский не велел денщику говорить о себе и потихоньку вошел в первую комнату.
В гремучий говор всё слилось:
Крик женский, брань, и смех, и ропот.
Она вздрогнула, потом вдруг вынула из кармана ключ, которым заперла дверь, и бросила ему в ноги. После этого руки у ней упали неподвижно, она взглянула на Райского мутно, сильно оттолкнула его, повела глазами вокруг себя, схватила себя обеими руками за голову — и испустила
крик, так что Райский испугался и не рад был, что вздумал будить
женское заснувшее чувство.
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки с
криком бросились в стороны, собаки с лаем поскакали за бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой
женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев, за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели в рощу.
В камере стоял пар от сохнувшей мокрой одежды и слышался неумолкаемый
крик женских голосов.
Иногда допрашиваемых секли или били; тогда их вопль,
крик, просьбы, визг,
женский стон, вместе с резким голосом полицмейстера и однообразным чтением письмоводителя, — доходили до меня.
Иногда громкий пронзительный
женский плач провожавших гробы смешивался с этим диким уханьем и пьяными
криками.
Достаточно было одного этого
крика, чтобы разом произошло что-то невероятное. Весь круг смешался, и послышался глухой рев. Произошла отчаянная свалка. Никитич пробовал было образумить народ, но сейчас же был сбит с ног и очутился под живою, копошившеюся на нем кучей. Откуда-то появились колья и поленья, а у ворот груздевского дома раздался отчаянный
женский вопль: это крикнула Аграфена Гущина.
Но, почти помимо их сознания, их чувственность — не воображение, а простая, здоровая, инстинктивная чувственность молодых игривых самцов — зажигалась от Нечаянных встреч их рук с
женскими руками и от товарищеских услужливых объятий, когда приходилось помогать барышням входить в лодку или выскакивать на берег, от нежного запаха девичьих одежд, разогретых солнцем, от
женских кокетливо-испуганных
криков на реке, от зрелища
женских фигур, небрежно полулежащих с наивной нескромностью в зеленой траве, вокруг самовара, от всех этих невинных вольностей, которые так обычны и неизбежны на пикниках, загородных прогулках и речных катаниях, когда в человеке, в бесконечной глубине его души, тайно пробуждается от беспечного соприкосновения с землей, травами, водой и солнцем древний, прекрасный, свободный, но обезображенный и напуганный людьми зверь.
Но здесь, как соскочившая на полном ходу гайка, от наших рядов оторвалась тонкая, упруго-гибкая
женская фигура и с
криком: «Довольно! Не сметь!» — бросилась прямо туда, в четырехугольник. Это было — как метеор — 119 лет назад: вся прогулка застыла, и наши ряды — серые гребни скованных внезапным морозом волн.
Этот последний, самый удивительный
крик был
женский, неумышленный, невольный
крик погоревшей Коробочки. Всё хлынуло к выходу. Не стану описывать давки в передней при разборе шуб, платков и салопов, визга испуганных женщин, плача барышень. Вряд ли было какое воровство, но не удивительно, что при таком беспорядке некоторые так и уехали без теплой одежды, не отыскав своего, о чем долго потом рассказывалось в городе с легендами и прикрасами. Лембке и Юлия Михайловна были почти сдавлены толпою в дверях.
Но пугаться было некому; одни дикие степи и темные леса на далекое пространство оглашались неистовыми
криками сотни работников, к которым присоединялось множество голосов
женских и еще больше ребячьих, ибо всё принимало участие в таком важном событии, всё суетилось, бегало и кричало.
Я вставил весла, но продолжал неподвижно сидеть, с невольным и бесцельным ожиданием. Вдруг на палубе раздались возгласы,
крики, спор и шум — так внезапно и громко, что я не разобрал, в чем дело. Наконец послышался требовательный
женский голос, проговоривший резко и холодно...
Разбойники, надев на себя
женские платья, поповские стихари, с
криком бегали по улицам, грабя и зажигая дома.
Слышишь? визг! — это
женский голос — взойдем! — Двери заперты —
крики замолкли.
Еще
крик — теперь ясный зов на помощь, неудержимый
женский визг, противно сверлящий уши, злой и жалкий.
На рассвете ему послышался лай, топот конский,
крик, брань и по временам призывный звон рогов; это продолжалось с полчаса; наконец всё умолкло; — прошло еще полчаса; вдруг он слышит над собою
женский голос: «барин! — барин!.. вставай… да отвечай же? — не спишь ли ты?..»
В один миг все заволновалось в зале. Часть публики поднялась с мест и зашумела; раздались
крики и
женский визг; послышались голоса, раздраженно призывавшие доктора. На арене также происходила сумятица; прислуга и клоуны стремительно перескакивали через барьер и тесно обступали Беккера, который вдруг скрылся между ними. Несколько человек подхватили что-то и, пригибаясь, спешно стали выносить к портьере, закрывавшей вход в конюшню.
Слышались смятенные голоса, восклицания, торопливые шаги, двери хлопали, вот раздался
женский плач,
крики поднялись в саду, другие
крики отозвались дальше…
Дележ, совершаемый по всем законам справедливости между однокашницами бывшей скотницы, не успокоил, однако, шумного их сборища; хотя тетка Фекла и уступила скотнице Домне полосатую понёву [Понёва — домотканая полосатая юбка.] покойницы за ее изношенные коты [Коты — старинная
женская обувь.] (главную причину
криков и размирья); хотя завистливая Домна перестала кричать на Голиндуху, завладевшую повязкою и чулками умершей, но наступившая тишина продолжалась недолго и была только предвестницею новой бури.
И казалось, что в толпе прибавилось басов и
женских высоких голосов, и взлетали, как брызги при столкновении волн, отдельные громкие, часто исступленные
крики: заливистый смех, похожий на истерику, обрывок песни, слепое ругательство.
А в два часа, когда от безделья он лег спать, его разбудил
женский визг, и перед испуганными глазами встало окровавленное и страшное лицо Марьи. Она задыхалась, рвала на себе уже разорванное мужем платье и бессмысленно кружилась по хате, тыкаясь в углы.
Крику у нее уже не было, а только дикий визг, в котором трудно было разобрать слова.
И с особенной радостью он услыхал, уже поздно ночью, как в покосившемся домике зазвенели разбиваемые стекла, понеслись дикие
крики и визгливые
женские вопли.
Крик был неестественный, но графу удалось узнать в нем
женский голос…
Поднялась возня, суматоха,
женские вопли, отчаянные
крики, «караул!»!..
Наконец, уже поздно вечером, у соседей послышались веселые
женские голоса, и вскоре все это разразилось неистовыми
криками, ругатней, буйным скандалом и дракой…
Большая зала старинного помещичьего дома, на столе кипит самовар; висячая лампа ярко освещает накрытый ужин, дальше, по углам комнаты, почти совсем темно; под потолком сонно гудят и жужжат стаи мух. Все окна раскрыты настежь, и теплая ночь смотрит в них из сада, залитого лунным светом; с реки слабо доносятся
женский смех и
крики, плеск воды.
Буйства, пьяных сцен не бывало никогда, но через тонкую стену вы делались невольным слушателем ночных сцен — не одних только эротических, но и сцен ревности, ссор, перебранок, даже
женского плача, визга и
крика.
В
женской камере, согласно русской пословице: «где две бабы — базар, где три — ярмарка», стоял положительный гул от визгливых голосов беседующих друг с другом арестанток, перемешанный с громким пестаньем ребят и
криком последних. Типы арестанток тоже были все из обыденных, и лишь одна, лежащая в дальнем уголке камеры на нарах, с сложенным арестантским халатом под головой, невольно привлекала к себе внимание.
Вправо из за деревьев он услыхал
женский, веселый
крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек.
— Батюшки, задавили, — послышался
женский голос. Детский
крик слышался с другой стороны.